В наших домах живут Герои
Мы пообщались с участниками и инвалидами Великой Отечественной войны, узниками и тружениками тыла, жителями блокадного Ленинграда и детьми войны, которые в настоящее время проживают в ЖК «Северная долина» и «Юнтолово».
Они рассказали, как пережили войну и как сложилась послевоенная жизнь, чем живут сейчас и что посоветовали бы молодому поколению. Истории будут дополняться.
Не нашли ветерана?
Присылайте информацию о них на
veteranam@glavstroy.ru
Баранова Елизавета Куприяновна
Бывший несовершеннолетний узник фашистских концлагерей
Война — это было наше всеобщее горе. Семья у нас большая, я — пятый ребёнок. Все воспоминания из рассказов мамы. Мне было 7 месяцев от роду, старшему брату 12 лет, когда появились захватчики. Они были на мотоциклах и сразу закрыли с двух сторон в Беловежской пуще, где проживало всего 14 семей. Всех выгнали из домов и увезли, чтобы не помогали партизанам. Сначала перевезли в пункт, где собирали людей на полный железнодорожный состав. Затем в теплушках отправили состав в Германию, в город Эйлат, а затем в концлагерь. Так началось наше военное лихолетье. Испытали всё: голод, холод, издевательства фашистов. Но нам повезло — все выжили. Освободили нас советские войска в марте 1945 года.

Встречаясь в школах с учениками, рассказывая о зверствах фашистов, чувствую, что ребята не могут представить, что такое может быть. А ведь было! На территории Германии и на оккупированных территориях Польши, Чехии, Югославии, Украины, Белоруссии, России было создано 13670 концлагерей, исправительно-трудовых лагерей, гетто для евреев, тюрем, лагеря у переднего края немецкой обороны, трудовые лагеря. Из 18 миллионов узников было уничтожено 11 миллионов, в том числе ни в чём неповинных детей. Задача нацистов была — власть над всем миром и истребление народов низших рас, которыми они считали евреев, цыган и все славянские народы. Основной целью было вытравить всё человеческое из детских душ, покалечить, превратить в послушных рабов тех, кто останется в живых. Над детьми проводились медицинские эксперименты, выкачивалась кровь для офицеров высшего комсостава. Страшно было слушать рассказы матери, казалось, такое пережить невозможно.

Но нечеловеческие условия не сломили идею сопротивления. И когда приближались войска-освободители в Бухенвальд (лагерь смерти) 11 апреля 1945 года, вспыхнуло восстание. Через год по решению ООН 11 апреля стал Международным днём освобождения узников фашистских концлагерей. Для нас узников — это святой день.

Мы чудом остались живы и обращаемся к молодёжи: Память о войне должна сохраниться в ваших сердцах, особенно сейчас. Будущее в ваших руках! Берегите мир!
Ильина Валентина Георгиевна
Ребенок войны
Родилась в марте 1942 года в Сталинграде. Войну я, конечно, не помню, но со слов родителей и трёх старших братьев знаю много. Отец, Топилин Георгий Павлович, работал помощником машиниста в депо станции. Наш посёлок находился от железной дороги на удалении 400-500 м. Весь волжский затон был забит баржами, боеприпасами, топливом, зерном. Вот эти цели и бомбили немецкие "стервятники". Доставалось и жителям нашего посёлка.

Паровозные гудки за 1-2 минуты до бомбёжки предупреждали жителей о приближении самолётов. И все старались вовремя занять места в укрытии. Хочу рассказать только об одном дне — в августе 1942 года. Солнечное, летнее утро. Вдруг из-за горы показалась армада немецких самолетов, страшный гул, взрывы, крики людей, мой брат Николай летел в убежище каждый раз при бомбёжке по ступеням вниз на коленях, и кожа на них была содрана до костей. Ему сейчас уже 80, а плёнка кожицы на колене так и светится натянутой раной. В этот день горело всё — и земля, и небо, и Волга. Отца взрывной волной выбросило из паровоза на рельсы. Перебит позвоночник, до конца жизни был инвалидом. Взрывы, грохот. В нашем убежище воцарилась тишина, все смотрят друг на друга. Совсем рядом раздался сильный взрыв, по земле прошла дрожь, в щепки разлетелись обе двери, взрывная волна вошла, как хозяйка, в наше убежище, подняла наши нары и влепила нас в земляную стену, а затем плавно, будто соблюдая своё достоинство, покинула наше укрытие. Нары с нами вернулись в исходное положение. Старший брат Александр (14 лет) высунулся из убежища и стал звать маму. Рядом был дом соседей Мягковых, от него ничего не осталось. А сколько было ещё таких дней? Не сосчитать!

Благодарим судьбу, что выжили.
Кирюхина Таша Фёдоровна
Ребенок войны
Наша семья жила в Тамбовской области, деревне Ярославка Сосновского района. Воспоминания о войне у меня смутные, перепутанные, так как я была совсем ребёнком. Мы жили бедно, в семье нас было трое детей — два брата и я самая младшая. В 1942 году отца забрали на фронт и мы остались одни с матерью. Помню зиму и ужасный холод и голод, но мать справлялась с нами, мы выживали как могли.

Очень плохо выдавали сухой паек, было мало хлеба. Мы ели даже мороженную картошку, братья ходили в лес, рвали крапиву, лебеду и это тоже ели. С 1943 по 1945 годы наша мама работала в колхозе дояркой. Иногда приносила свежее молоко, я помню его вкус — какое же вкусное было молоко!

Часто над колхозом летали немецкие самолеты и освещали наш колхоз. Мы все прятались в погребе, в такие моменты было жутко страшно. Бомбили… Но мы всё-таки пережили эту страшную войну и выжили.

В конце 1945 года пришло известие, в нём говорилось, что папа погиб. Я хорошо помню, как мама плакала ночами, как изменялся её взгляд. Сейчас понимаю, как ей тогда было плохо и тяжело, она не знала, как дальше жить и что делать одной без поддержки, как ей воспитать и поднять детей. Но долго грустить было некогда — нужно было детей спасать от голода. И наша мама с этим справилась и никого не отдала в детский дом — всех подняла и поставила на ноги.

Прошло столько лет, а отголоски войны до сих пор врезаются в память и снятся по ночам. Пережитого нам никогда не забыть!
Лыбашова Эльза Христофоровна
Ребенок войны
Когда началась война, мне было 4 года. Мой отец Христофор Исаевич работал ветеринаром, готовил лошадей для фронта, поэтому непосредственно в войне не участвовал, имея бронь.

Моя бабушка Лидия Степановна потеряла трёх сыновей, ушедших на войну, а дочь умерла во время блокады Ленинграда.

Я помню 9 мая 1945 года. Раннее утро. По радио объявили об окончании войны. Люди с радостью бежали на площадь в центре села. Но эта радость была омрачена тем, что многие в селе получили похоронки о гибели своих близких. Нельзя забыть той тревоги, страха, переживаний!
Никитина Валентина Григорьевна
Ребенок войны
До сих пор не могу забыть войны. Я жила в Костромской области, в деревне Орджуново. В школу мы, дети, осенью 41-го года не пошли. Мужчины были на войне, а женщины и дети до самой поздней осени рыли картошку, до морозов собирали лён.
Отец Львов Григорий Михайлович был призван в армию. Служил в пехоте. Получил серьёзное ранение.
Брат Михаил тоже был на фронте.

Помню, голодали в селе все. Каждая крошечка хлеба была на счету. До сих пор не могу видеть, как некоторые люди в мусорку кидают куски хлеба.

В наше село немцы не добрались, но жизнь была у нас страшно тяжелой. Соли не было, а так хотелось что-то посолить.
Для работы в поле нужны были лошади, но и тех не хватало. До самого 1948 года жили в нужде, но, слава богу, остались живы. Теперь уже с карты исчезла наша деревня, а в памяти навеки остался страх и голод.
Кожевина Александра
Ребенок войны
Я родилась в семье, где у моих родителей уже было трое девочек. Это мои сестры Алла, Галя, Валя. Я появилась на свет 6 ноября 1944 г. не в родильном доме, а дома. Роды у мамы были тяжелые и мы все чуть не потеряли её от сильного кровотечения. Слава Богу, мама поправилась. В детстве я не знала бабушек и дедушек, и даже не знала когда и как они умерли. Эта тема была закрыта в нашей семье. Я знала только трёх сестёр мамы и двух братьев, и некоторых сестёр моего папы. Всего в семье папы было 8 детей. Мои родители окончили Горный техникум в городе Чита. Папа по специальности маркшейдер, а мама получила образование по специальности для работы на обогатительных фабриках, где из руды получают чистое золото. Они встретились в г. Балее, где были золотодобывающие шахты. В 2000-е годы я увлеклась такой наукой, как возвращение к семейным истокам, и сделала запрос в отдел ЗАГС Балейского района Забайкальского края, чтобы узнать, когда поженились мои родители. Они поженились 26 января 1938 г., об этом имеется запись о заключении браков, которую составил Бюро ЗАГС г. Балея Управления НКВД по Читинской области.
В детские годы мои сестры всё время подшучивали надо мной, что меня нашли в капусте, это меня очень огорчало и я горько плакала. Со старшей сестрой была большая разница в 6 лет и общих игр и общения у нас не было. Помню только как мы ходили кататься на санках и с этой сестрой Аллой случилось несчастье. Она упала с высокой скалы на лёд речки и мы везли её домой на саночках.

В 1948 или 1949 году в мае месяце мои сёстры Алла, Галя и Валя были в школе. Я дома была одна с мамой, мама помыла меня и занималась домашними делами и вдруг она увидела,что наш дом горит. Это я помню очень отчетливо, мама быстро одела меня, велела взять зимнюю одежду и идти на улицу. Я сняла с вешалки свое пальтишко, уже маленькое мне, и побежала на улицу. Мама вылила на свою голову воду и тоже выбежала во двор, она пыталась снять с цепи собаку, которая лаяла и металась на цепи. Дом в это время уже горел очень сильно. Раньше там, где мы жили, не было пожарных как сейчас, а была только лошадь запряженная с телегой и с бочкой воды на ней. И когда приехала эта бочка с водой, дом уже полыхал огромными языками пламени. Соседи обливали свой дом, чтобы он не загорелся из-за искр от огня. Я с ужасом смотрела на пламя, стоя за воротами .

Как рассказала моя сестра Валя, которая на 2 года старше меня, она видела пожар из окна класса и даже весело кричала: «Смотрите пожар!» Она, конечно, не подозревала, что это горит наш дом.

Наш папа редко бывал дома — чаще он был в командировках. И в этот день, когда он возвращался домой в темноте, он очень удивился, когда на месте дома увидел пепелище. Дом сгорел полностью и на земле были только угли и зола. Так мы остались без крыши над головой. Где мы жили первое время, я не помню. Кстати, у папы долгое время вычитали из зарплаты стоимость дома.

Потом мы некоторое время жили в посёлке Дарасун, где родился мой брат Коля, потом папу перевели в Читу. В школу я пошла в 1952 году. Раньше девочки и мальчики учились в разных школах это видно на фото первого класса школы №1 г. Читы. Мою первую учительницу звали Алевтина Михайловна Кузнецова. Она из Ленинграда.

На фото дом, где мы жили. А это мои дворовые подруги разных возрастов, я во втором ряду слева третья. Наши детские игры — лапта, вышибало, скакали в классики, прятки, старшие играли в волейбол. Игрушек, таких как сейчас у детей, у нас не было. Наши игрушки — стеклышки, обломки посуды,которые мы находили на земле и хранили как большие сокровища.

Дорогие ребята, вам повезло — вы родились в мирное время и ваше детство не такое печальное, как у нас, поэтому помните, что это благодаря победе наших отцов и дедов!
Новожилова Галина Васильевна
Ребенок войны
Я родилась в селе Усолье Владимирской области. В 1943 году мой папа вернулся с войны без ноги, а в 1944 году родились мы с братом (двойняшки) пятым и шестым ребёнком. После нашего рождения у мамы отказали ноги из-за грыжи позвоночника, и она несколько месяцев лежала в больнице. Нашей «мамой» стала старшая 14-летняя сестра, которую мы звали «мамой» до 3 лет. Так как в семье два инвалида, вторая 12-летняя сестра пошла работать подсобным работником на ткацкую фабрику. Одежду и обувь донашивал от старших. Жили тяжело, но дружно, поддерживая друг друга. Все школьные каникулы работали в колхозе: убирали сено, картошку, собирали колоски.

В 16 лет я закончила школу и приехала в Ленинград. После окончания техникума 40 лет отработала в судостроительной отрасли. Я — ветеран труда и обладатель правительственной медали «300 лет Российскому флоту».
Сахарова Елизавета Петровна
Ребенок войны
Честно говоря, у нас в семье не любили говорить о войне. Но кое-что я всё-таки от родителей слышала. Моя мама после окончания 3 курса мединститута была хирургом. Их часть шла за уже освобожденными территориями. Это было трудное время: морги, трупы, раненые.

Когда начиналась бомбёжка, моя сестра (1940 года рождения) хватала свой горшок, как особую ценность для нее, и пряталась в шкафу.

Дедушка — блокадник. От голода опух так, что его не могли пронести в дверной проём. Моим родственникам пришлось переправляться через Ладогу на большую землю. Они видели страшное: перед ними баржу, наполненную людьми, разбомбили, люди пошли ко дну. Ну разве это можно забыть?
Шелутко Геннадий Аркадьевич
Летом 1941 года в Ленинграде был объявлен набор добровольцев в дивизию народного ополчения. Отец одним из первых записался туда.

4 ноября 1941 года на позицию Колпинского участка укрепрайона «Б», где отец был комиссаром, начался артобстрел окопов. Там было много новобранцев. Молодые бойцы истекали кровью. Отец тоже был тяжело ранен, отправиться от ран он уже не смог. Похоронен мой отец в братской могиле в районе Колпино.
Алексеев Дмитрий Анатольевич, 77 лет
Ребенок войны
С тех пор сохранились воспоминания о моём отце, Максимове Анатолии Константиновиче. Он родился в 1922 году в Ленинграде. Здесь он жил и учился. Но пришла война и, после окончания 10 класса он, в составе дивизии народного ополчения Фрунзенского района, добровольцем ушел на фронт.

Воевал под Ленинградом. Потом его направили на учебу в танковое училище. После окончания училища воевал, командуя танковым взводом под Москвой. В бою его танк был подбит. Но ему, тяжело раненому, удалось выбраться из танка. Отец был доставлен в госпиталь в Москву, где познакомился с моей будущей мамой. Она в ту пору, помогала в госпитале раненым, а дома плела маскеровочные сети.

После выписки из госпиталя отец, на время реабилитации после ранения, был направлен в ПВО Москвы, где командовал женской зенитной батареей. После реабилитации он был направлен на службу в НКВД.

В 1945 году лейтенант Максимов был откомандирован в Ленинград. Так он вернулся домой, но родителей уже не застал - они погибли в блокаду.

Раны давали о себе знать и в 1949 году отец окончил воинскую службу. После этого работал на заводе Козицкого, потом в институте «Биофизприбор», занимаясь системами жизнеобеспечения космонавтов.

Как инвалид ВОВ он получил автомобиль «Запорожец», на котором мы посетили места боев в Карелии, где местные жители встречали нас очень тепло.

Осколки, полученные при ранении, давали о себе знать до последних его дней…

Берегите память о своих родных!
Алексеев Алексей Алексеевич
Житель блокадного Ленинграда, ветеран войны
Родился в блокадном Ленинграде в начале войны и пережил самое сложное время — первую блокадную зиму. Спасло то, что отец был военным и получал дополнительный паек. Была дистрофия 2 степени, родители дважды переливали ему свою кровь. Эвакуировался через Ладожское озеро в Дербент в мае 1942 года, вернулся в Ленинград в 1944 году. Окончил 393 среднюю школу в Кировском районе, затем 1-й Ленинградский медицинский институт имени академика И. П. Павлова. Начинал трудовой путь участковым врачом, плавал на атомном ледоколе «Арктика» и достиг Северного Полюса.. После этого 30 лет отработал во фтизиатрии на Каменоостровском пр. 66, в том числе был главным врачом межрайонного Петроградско-Приморского противотуберкулезного диспансера №3. Соавтор 5 научных трудов и докладов. Участвовал в медицинских исследованиях, связанных с изучением влияния условий труда на состояние здоровья рабочих атомного судостроения, горнодобывающей и горно-обогатительной промышленности, а также моряков атомных судов. Врач высшей категории, награжден орденом «Знак почета», заслуженный полярник.

Будьте крепкими и здоровыми! Нужно всегда верить в людей и в то, что хороших людей больше, чем плохих. Уважайте верных товарищей, родителей и старшее поколение, не забывайте уступать старшим место в транспорте .
Крутова Лидия Ивановна
Житель блокадного Ленинграда, труженик тыла
Родилась в Ленинграде 4 июня 1924 года. Наша семья жила в доме на углу Карповки и Гислеровского (сейчас Чкаловского) проспекта на Петроградской стороне. В 41-м году мне было 17 лет. Когда окончила 9 класс, я поехала на дачу во Всеволожск. Там я жила каждое лето, и в поселке была большая компания мальчишек и девчонок, которые весело проводили время, как и любые подростки. Но вот началась война, и всю нашу компанию отправили в Кирпичное рыть окопы. Это казалось веселой игрой: спать на сеновале, пить парное молоко, которое приносили с соседней фермы, делать ответственное дело, которое поручили, и все мы были уверены, что война скоро закончится нашей победой и враг будет разбит.
Пришла осень. Город оказался в осадном положении. Пайки становились меньше и меньше, пока не стали выдавать по 125 г хлеба на человека. Нашу семью спасло то, что на даче держали кур и весь год собирали в большой мешок остатки хлеба, чтобы кормить птиц летом. Эти сухари и спасли нас, хотя семья потеряла многих родственников: умерла бабушка, дядя, его жена. Моя двоюродная сестра в трехлетнем возрасте была эвакуирована на большую землю по льду Ладожского озера. Она до сих пор помнит это страшное путешествие.

Я училась в фармацевтическом училище, а вечером работала паспортисткой. Работы было много, ведь на Петроградскую сторону переселяли жителей из Кировского района, который находился под постоянным артиллерийским огнем. Надо было заселять людей, заполнять домовые книги и нести эти толстенные тома в милицию. Непростая работа для хрупкой голодной девчонки.

Ночью ребята дежурили на крыше. Надо было тушить зажигательные бомбы, которые сбрасывали на дома. Бомба пробивала крышу, и надо было быстро схватить ее специальными клещами и бросить в ящик с песком, чтобы не начался пожар. В это же время на город летели и настоящие бомбы. Одна из них разрушила соседний дом.

С тех пор невозможно смотреть фильмы про войну, в которых гремят взрывы, визжат падающие бомбы, воет сирена. Невозможно выбрасывать хлеб, я заставляю детей доедать все до конца.

Блокада закончилась, закончилась и война, пришло мирное время. Я закончила учебу, пошла работать в Химико-фармацевтическое объединение. Работала там 40 лет сначала бригадиром, а потом и начальником цеха.

Лишь бы мои дети и внуки не видели войны! Лишь бы молодое поколение не видело войны!


Арсеньева Таисия Николаевна
Житель блокадного Ленинграда
Я всю жизнь живу в Ленинграде. Сейчас это проспект Пархоменко, а мне помнится, когда он назывался Английский проспект, там и прошло мое детство.

Папа ушел на войну в 1941-ом году, я его не помню. Я как раз тогда пошла в садик. Мама осталась с тремя детьми. В сентябре 1941 умер мой брат. В то время все врачи ушли на войну, помочь было некому. Хотя смерть для нас не казалась такой уж трагичной, как сейчас.

Я помню, как мы жили в разных домах. Рядом стояли несколько домов, в один из них попал снаряд. Я не видела, когда прилетел снаряд, но полдома не стало. Какое-то время мы даже жили в дворницкой, там ничего не было: ни воды, одни метлы, а мы там жили.

Я ходила в детский сад во время войны. Очень отчетливо помню тревогу, прожектора. Мы сидели за низкими зелеными столами, нужно было выпить рыбий жир, а я не могла, выливала его в ямку на улице. У нас была тетя Тася, она работала и за повара, и за воспитателя. Если кто-то из детей болел, то она наливала ему компота побольше. Когда начиналась тревога, нам надо было с тарелками сразу бежать в землянку и пережидать там, пока не закончится обстрел.

Мама копала корни подорожника, потом варила их для нас. Она всю войну работала. Мама чистила дома от трупов, этим и зарабатывала. Еще она трудилась на Торфоразработках, копала окопы, а вообще была швеёй. Получила орден за оборону Ленинграда.

А в 45-ом году я пошла в школу. Я не помню, как закончилась война. Послевоенные годы иногда казались хуже, чем сама война. Был страшный голод. Маме под аванс давали в магазине соевую колбасу, но мы старались ее обменивать на хлеб, что было запрещено.

Помню, как в 46-ом году на территории Петропавловской крепости работали пленные немцы, они говорили на немецком, я совсем ничего не понимала. Мы как-то ходили с мамой туда к ее другу, он занимался реставрацией. А пленные там шили сапоги, потом в таких сапожках ходила и моя мама.
Тимохина Евгения Алексеевна
Несовершеннолетний узник
Когда война началась, мне было 15 лет. Мы были на даче под Ленинградом, тогда по радио сказали, что немцы еще за 300 км от нас, но они появились неожиданно днем. Начали стрелять, мы с братом и родителями ушли в лес, ночевали там. На следующий день взрослые пошли узнать, что происходит, когда вернулись, сказали, немцы взяли деревню.

Мы вышли из леса. Но наш большой двухэтажный дом был уже занят немцами. Они обосновались в пяти комнатах, нам оставили маленькую, где мы жили вчетвером.
Есть было нечего. Немцы заставляли нас чистить картошку для них. Нам было разрешено брать очистки, из которых мама пекла лепешки. Как-то раз обедали лепешками, и вдруг налет. Это были наши.

Мы слышали, как падали бомбы, одна из них пробила стену в комнате, где мы жили. Немцы кричали: «Все вон!». Я понимала немецкий, но с ними принципиально не разговаривала. Вся зимняя одежда осталась в Ленинграде, поэтому я схватила мамино летнее пальто и выбежала в нем. Немцы кричали: «Ложись!». Я легла, прогремело три взрыва. Смотрим, дома больше нет. Пожить нас пустила соседка. Немцы захватили и ее дом, она жила на кухне, где нас и приютила.

Была история, когда меня чуть не убили. Один немец хотел поцеловать меня, я ударила его по щеке. Тогда он избил меня и пошел жаловаться, что я партизанка. Оказывается, он знал, что я понимала немецкий. Мы с девочками на кухне вместе чистили картошку, а они у меня спрашивали, как что-то будет по-немецки, я отвечала им, а он, видимо, услышал из соседней комнаты. Хотели меня в концлагерь отправить, но и мама, и я просили этого не делать. Они заменили мне наказание, отправили в лес с солдатами копать окопы. В первый же день я простудилась, обуви теплой не было, и я пошла в тапочках.

А в конце 43-го года наши, видимо, стали наступать, потому что немцы решили нас увозить. Погрузили в товарные вагоны. Привезли в Литву, где мы должны были работать. Меня заставляли кормить свиней. Собирать лошадиный помет и смешивать его с картошкой, этим и кормили свиней.

Спустя несколько месяцев нам сказали, что скоро комиссия, которая будет отбирать людей для отправки в Германию. У папы оказался знакомый врач, который жил в Литве, он тоже попал в оккупацию. Он помог нам не уехать в Германию. Позже была еще одна комиссия, и нас снова хотели отправить в Германию. Папа с кем-то договорился, нанял лошадь и нас увезли в другое место, чтобы избежать повторной комиссии. А в новом месте нас сразу арестовали и посадили в тюрьму. Меня с мамой, а папу с братом отдельно, но рядом. Сказали, что нас расстреляют, потому что мы сбежали. Мы решили сказать, что мы не сбегали, а ушли к другому хозяину, нас не стали расстреливать, увезли в Германию.

В начале 44-ого привезли в Германию, всех выстроили в ряд. Владельцы предприятий выбирали себе работников. Меня забрал к себе владелец магазина, отдельно от родителей. По профессии он был электриком. Вставать я должна была в 5:30 утра и работать непрерывно до 9 вечера. Выходной давали полдня один раз в две недели.

Потом помещик, у которого работали мои родители, узнал про меня и захотел забрать к себе. Он был самым богатый в округе и быстро это устроил. Родители жили между хлевами с лошадьми, мы там много работали.

В начале апреля 45-ого пришли такие же люди, как мы, которых привезли работать, и сказали: «Англичане нас освободили. Немцев прогнали».

Освободили немецкий город Гревен и нас, всех привезенных, туда поселили. Мы жили в бараке до отправления домой. Нам предлагали уехать в Америку. Правда, англичане эти кормили нас хорошо. Потом там появились наши и повезли нас домой, тех, кто не хотел оставаться. В Ленинграде у нас осталась бабушка, она пережила войну в эвакуации в Калининской области.
Манина Вера Степановна
Когда война началась, мне было 15 лет и жили мы всей семьей в деревне, потому что мама не хотела оставлять бабушку одну. Отец работал в Ленинграде на заводе «Красный Выборжец».

Когда началась война в 41-ом году отца сразу отправили на фронт. В декабре его ранили в ногу, и он попал в госпиталь при морской академии. Я помню, в госпитале хорошо кормили, даже папиросы давали. Так как папа не курил, мы обменивали их на другие продукты.

В 1941 году 15 декабря умерла мама.

О смерти матери отцу мы смогли сообщить только через неделю, т.к. мама умерла на кануне нашего посещения госпиталя. А пускали только раз в неделю. Мама умерла не от голода, она была на больничном. Днем приходил, замерял температуру, сказал, что мама претворяется. Ночью мама уже умерла. А 20 декабря умер брат.

Я осталась с младшей сестрой одна. Пока папа лежал в госпитале, нам помогали люди: кормили, заботились о нас, организовали похороны брата и матери. Хоронить отдельно оказалось очень дорого, предложили похоронить просто рядом в одну могилу, мы согласились.

Папу выписали из госпиталя в конце апреля. К этому времени открылась Дорога жизни и мы покинули Ленинград, отправились в Архангельскую область. Нас было 11 человек - папины родственники и мы с сестрой.

Жили мы в деревне, работали в колхозе. Папу взяли в Архангельске в армию в спецсвязь. Военных действий там не было, но тем не менее война осталась в памяти на всю жизнь.
Житель блокадного Ленинграда, труженик тыла
Празднуем 9 мая вместе

Подпишитесь на новости
© ООО "Главстрой- СПБ специализированный застройщик", 2023. Все права защищены.
По вопросам организации акций пишите на veteranam@glavstroy.ru